Алтарный маг. Сила духа  - Николай Степанович Романов

– И то верно, мил-друг.

Кикимора махнула рукой, и веревка раскрутилась, освободив провинившуюся русалку. Той ничего не оставалось, как пуститься в пляс.

– Вчера был великий день, прелестница. А потому я готов подарить тебе ту рощицу ольховую, дабы впредь нам никогда не ссориться. Можешь хоть завтра ее заболотить, я свою защиту могу прямо сейчас снять.

После того как во владениях лешего появился дуб-ведун, статус старичка несказанно вырос, и кикимора это сразу взяла на заметку. Теперь она несколько поумерила свои капризы:

– Да не мешает мне твоя рощица. Сам говорил, нам двигаться больше надобно. Особливо я сие уразумела, когда мы перед колючим чудищем дорожку сооружали. Прямо умаялась вся. А все потому, что целыми днями сиднем сижу.

– Не могу же я такую барышню без подарка оставить. Проси, чего душеньке угодно, я нынче на все согласный.

– Давай за наше совместное деяние еще по глоточку отхлебнем. Токмо благодаря единению мы и смогли одолеть супостата.

Они еще приложились к кружкам. При этом кикимора лишь смочила губы. Она то и дело исподтишка бросала внимательный взгляд на собутыльника, словно выжидала, когда тот дойдет до нужной кондиции.

– Как же хорошо у тебя здесь! – протяжно вымолвил леший.

– А могло быть еще ладнее, – заявила хозяйка болот.

– И в чем дело? Что мешает-то? – лениво поинтересовался старичок.

– Прямо и не знаю, стоит ли о том нынче говорить…

– Знамо дело стоит, прелестница.

– Да неловко как-то. Праздник твой, а я о наболевшем… Давай в другой раз.

Кикимора весьма натурально изобразила смущение, что еще больше подзадорило старичка.

– Праздник нынче у нас общий. К тому же я невольно оттяпал знатный шматок твоих угодий, где нынче священное дерево произрастает, посему, как порядочный мужчина, должен одарить по-царски.

– Раз ты настаиваешь, изволь. – Хозяйка болот с показной неохотой решила-таки уступить. – Ежели ты не запамятовал, то с полсотни годков назад просил меня в северные угодья прогулку устроить.

– Не забыл, у меня память хорошая. Ты сказала, что глядеть там не на что, и быстро засобиралась обратно.

– Так оно и было, мил-друг. Токмо я малость слукавила. Поглазеть там есть на что, но ходу мне туда нет.

– В свои угодья?

– То-то и оно, что они мои лишь на словах.

– Да ну? – удивился дедок, едва не расплескав напиток. – А чего так?

– Три сотни лет назад занесла нелегкая в гости мою старшую сестрицу. Зануда та еще, а уж страшилище… Глаза б мои не видели. Однако куда деваться – родня. – Старушка развела руками. – Вот я и приютила ее на свою голову.

– Добрая твоя душа, прелестница. – Леший поднес кружку к губам и сделал еще один глоток.

– А эта злыдня моей добротой и воспользовалась.

– Это как?

– А… – Кикимора махнула рукой. – Как такое случается? Слово за слово, настойки хлебнули, до картишек дело дошло, ради интересу стали играть на пиявок, тритонов, затем и до русалок добрались. И как она меня завела, ума не приложу. Поставила я на кон северные угодья, а опомнилась, только проиграв их вчистую. Не иначе сестрица колдовство ко мне неведомое применила.

– У-у-у, злыдня!

– Ты не ведаешь какая! – загадочно промолвила старушка. – Она еще одолжение мне сделала, пущай, дескать, все думают, будто угодья мои. Токмо ходу мне туда не дает, змея подколодная.

– Ты ее, значит, к себе пустила, а она…

– Еще и уговор на зачарованном лопухе заставила устами скрепить. Один такой нынче у меня, другой у нее.

– А что, у твоей сестры своих угодий недостает? На севере, поди, болот еще больше будет.

Угодья коварной сестрицы пролегали между Псковом и Ржевом, топей там действительно было немало.

– Болото болоту рознь, мил-друг. Ежели б я заранее знала, что у меня на севере спящий источник силы притаился, ни в жизнь бы на кон его не поставила.

– Так он же спит, и никому не ведомо, когда проснется. Может, завтра, а может, и через века.

– Так-то оно так, однако ж теперь мы имеем средство, которое его разбудить сумеет, – шепотом произнесла кикимора.

– Да ну! И?..

– Достаточно ветки с тремя золотыми листьями – и источник проснется, а тот, кто его разбудит, и станет хозяином прилегающих болот.

– А как же зачарованный лопух с уговором?

– Рассыплется в прах.

– Так ты хочешь, чтобы я отправился на север и добыл для тебя источник? – Леший отхлебнул настойки, но сейчас она показалась не такой уж вкусной, поскольку путешествие по неведомым болотам в одиночку не сулило ничего хорошего.

– Ни в коем разе, мил-друг. Разве ж нет у тебя на примете человечка, кому поручение важное дать?

Собеседник задумался, а потом его словно озарило:

– Как не быть?! Имеется. Все для меня сделает, только… – Леший замешкался, подбирая нужные слова, и наконец выдал: – Не задарма. У нас с ним… это… он мне добро сотворит, я – ему.

– Да помню я. Источник, когда оживает, большой дар приносит тому, кто его пробудил. Может еще одну жизнь подарить, могущества добавить или врага лютого извести.

– Вон оно как! Погодь, а тебе какая выгода с того, что мой порученец станет владельцем того болота?

– Разве ж он не одарит даму тем, что самому без надобности? Особливо ежели ему намекнуть, что у меня скоро день рождения.

Леший снова задумался. Похоже, количество выпитого не лучшим образом влияло на скорость мышления.

– Он одарит, токмо это будет подарок от нас двоих. Поручение-то мое!

– Конечно-конечно, – согласилась кикимора.

Хозяин леса залпом осушил кружку и поднялся:

– Прямо сейчас и отправлюсь к порученцу. Дело прежде всего.

– Негоже на ночь глядя парнишку будить. Он небось после дел ратных в себя приходит.

– Нечего ему без работы сидеть! Раз имеется для него поручение, должен исполнить.

– Ты же сказал – нынче праздник, а сам уходить собрался, даму одну оставить.

– Прошу прощения, прелестница. Это я не подумавши. – Леший присел на траву, а хозяйка болот тут же вручила ему свою кружку.

– Я почему нынче с тобой этот разговор завела? Сестрица моя, узнав о появлении дуба-ведуна, может сама явиться к тебе в моем обличье и попросить веточку заветную.

– Никому дуб не позволит подобное кощунство сотворить! – возмутился дедок.

– Окромя Данилы, – спокойно заметила старушка. – Священное дерево благосклонно к тому, кто его вырастил.

– Это верно.